Жив ли киберпанк и в чем его магия?

18 сентября 2020

5372

«Высокие технологии, низкий уровень жизни» — под таким девизом встречали рассвет киберпанка, который пришелся на середину 1980-х. Движение началось с «Нейроманта» Уильяма Гибсона , и вслед за ним хлынула целая волна произведений, рассказывающих о мрачном мире высоких технологий.

О том, что из себя представлял киберпанк и что ему предшествовало, мы уже рассказывали в отдельной статье. А сегодня поговорим о том, насколько «жив» киберпанк сегодня — ведь его смерть уже неоднократно провозглашали.

В классическом киберпанке в фокусе часто было противостояние одиночек могущественным корпорациям, где компьютерный код и кибернетические модификации тела соседствовали с преступными мирами, полными смертоносных гангстеров. Даже само название этого движения кричит о протесте и андеграунде. Многое в киберпанке напоминало нуарные детективы и антиутопии.

Не все авторы были рады такой тенденции. Например, знаменитый фантаст Ким Стэнли Робинсон считал это отклонением. «Было что-то антифеминистическое в этих жестких нуарных девочках, — говорил он по прошествии 30 лет. — В этом чувствовалось пораженчество или аполитичность или коллаборационизм, как в нуаре. Поэтому я ненавидел их, а они ненавидели меня».

Важно также отметить, что киберпанк стоит назвать не столько жанром, сколько направлением. Как правило его представители сочетают в себе элементы антиутопии, детектива, научной или социальной фантастики. Сам термин скорее характеризует течение или движение, а со временем стал ассоциироваться еще и с эстетикой, присущей таким книгам, рисункам, фильмам или играм.

К началу девяностых популярность киберпанка начала сходить на нет — даже сами отцы-основатели, Уильям Гибсон и Брюс Стерлинг, заговорили о его кончине. Формат историй о «хакерах в трущобах» был слишком узок и, казалось, тема исчерпана.

В этот момент о себе заявил Нил Стивенсон с романом «Лавина». В отличие от основателей киберпанка, он прекрасно разбирался в технологиях и программировании, а потому практиковал совсем иной подход. «Лавину» прозвали посткиберпанком — она позволила по-новому взглянуть на жанр и вдохнуть в него новую жизнь.

Вслед за Стивенсоном в посткиберпанке проявили себя и другие авторы. Да и он сам развил тему в «Алмазном веке», где показал мир более отдаленного будущего. Кроме того, по его стопам пошли авторы, помещающие героев в виртуальные пространства — именно в «Лавине» был показан виртуальный мир, в который могли загружаться люди из разных концов мира.

К моменту, когда киберпанк (или скорее уже посткиберпанк) расцвел в кино, фильмы вроде «Матрицы» или «Особого мнения» не считались чистыми представителями киберпанка. Его рамки быстро размылись, а по мнению многих — и вовсе потеряли актуальность.

Возможно, поугасла сама вера в высокотехнологическое будущее, и ускоряющийся научный прогресс здесь играл скорее злую шутку: киберпанковские книги начинали казаться устаревшими и олдскульными, поскольку цифровые технологии прочно вошли в нашу жизнь и перестали пугать.

К концу 2010-х годов киберпанковская эстетика начала возвращаться в более широком смысле. Это уже не был классический киберпанк, который был лишь продуктом своего времени — как говорится, в одну и ту же реку невозможно войти дважды. Зато из старого киберпанка выросло новое, переродившееся течение.

Последние несколько лет оно набирает популярность в самых разных проявлениях. Вышла экранизация «Видоизмененного углерода», готовятся сериалы по «Лавине», «Нейроманту» и «Автономности». «Бегущий по лезвию» получает продолжение, серию комиксов и аниме. Сериалы вроде «Черного зеркала» или «Мира Дикого Запада» на современный лад отражают идею киберпанка «высокие технологии, низкий уровень жизни». А компьютерная игра от разработчиков «Ведьмака» Cyberpunk 2077 считается одним из самых ожидаемых проектов ближайших лет.

Так что киберпанк отнюдь не умер, а просто переродился в новых формах и чувствует себя сегодня вполне уверенно.

Читайте также: