Патрик Ротфусс

|

Имя ветра

Начало саги, которая, весьма вероятно, будет экранизирована в ближайшее время. Финальный роман до сих пор не дописан, да кому это когда мешало?

Есть странствующий бард Квоут, и мы – свидетели того, как он обретает статус живой легенды. Мотивируют героя, представьте себе, поиск ответов и Месть-за-убиенную-семью. А также есть трактирщик Коут, который суть Квоут, только относительно основного повествования — из будущего (Надёжный псевдоним, кстати; лучшим прикрытием были разве что очки Кларка Кента – а так-то утрата буквы вполне очевидно подразумевает потерю героем части себя). Поделенный на три дня (пока описаны два) рассказ трактирщика о славных победах и жизненных невзгодах прошлого завлекает прекрасным слогом, полным изобретательных аналогий, притом в босяцких похождениях барда отчётливо сквозит что-то диккенсовское. Впрочем, чем дальше, тем явственнее мы сталкиваемся с тем, как К(в)оут недурно образован и всестороннее одарён: химик, алхимик, актёр, сочинитель, музыкант, ловкий вор, дотошный книголюб, сурвивалист лесов и трущоб, ментальный жонглёр и способный маг, обученный сначала спонтанно встреченным наставником, а затем и преподавателями в университете. Мэрисьюшно? Пожалуй. Ротфусс, очевидно, симпатизирует своему неприкаянному герою. Однако звучит всё это гораздо сквернее, чем читается. Любознательный скиталец полон тревог и, несмотря на свои сообразительность и находчивость, неоднократно оказывается обманут. Его путь бесконечно далёк от беззаботности, а благоволящие обстоятельства ощущаются вполне заслуженными. К тому же, К(в)оут — рассказчик ненадёжный («лучшие ложные сведения обо мне — это те, что придумал я сам»).

Обстановочка прелестная: лесные тропы, подворотни, крыши, трактиры, психушка при универе — романтика! У магии же тут кладезь своих доступно расписанных законов, все эти симпатические связки и направления энергий, читая о которых, чувствуешь, будто вникаешь в едва ли не подлинную дисциплину. Любопытно у Ротфусса и с мифологией: повинные во многих бедах демоны чандриане, Господь Тейлу, сын себе самому; Ланре, Война Творения, философия Летани... Примечательно, что одни и те же сведения попадаются в разных, взаимоисключающих интерпретациях. Короче, глубина лора такая, что хоть в батискаф лезь. Также, будучи историей сама по себе, «Имя ветра» выделяет рассказ Квоута, который, в свою очередь, устами речистых встречных-поперечных включает сказания поменьше, раскрывающие фольклор. Однако в деталях порой тонет действие, и неторопливость будто подминает под собой и без того, кажется, хрупкий сюжет. Но и сюжет на самом деле куда прочнее, чем поначалу представляется, и в неспешных красивостях этих проступает почерк по-настоящему большого писателя.

А знаете, что удивляет больше всего? Не то, что Ротфусс умудрился утрамбовать в книги поиск пути, меланхолию, сарказм и волшебство так, чтобы ух; нет, удивляет другое. Это какой же берсеркерской отвагой надо обладать, чтобы в период гегемонии хитроумных карликов и калек, в суровый век забытых жалости и чести, во времена кровавых зарубов, интриг и инцестов выдать такое old-fashioned-приключение. Притом ничуть не прогадать, ведь в конечном счёте у Ротфусса любовь критиков неземная, что волосы рвут, стеная.